Объем средств, которые тратятся в соответствии с пожеланиями умерших, исчисляется уже триллионами долларов.
Представьте себе, что произойдет, если на выборах будут учитываться голоса умерших людей. То есть любой желающий сможет указать в завещании, что хочет голосовать за тех или иных кандидатов — правых, левых, все равно — и его мнение будет учитываться на всех будущих выборах наравне с голосами живых избирателей.
А теперь вообразите, что для исполнения воли мертвых будет изменено законодательство и что закон будет защищать их права даже в том случае, если они противоречат воле живых и угрожают интересам будущих поколений.
Безрадостная картина, не так ли? Поэтому современный мир устроен так, что со смертью человек теряет право оказывать влияние на политические институты, созданные в интересах живых людей.
Однако этот принцип перестает действовать, если мы говорим о праве распоряжаться своими деньгами, а не голосом.
Существует огромная индустрия, задачей которой является исполнение воли покойных. Благодаря наследственному праву целевые фонды, благотворительные и семейные трасты и многочисленные юридические структуры распоряжаются триллионами долларов, обращающихся в экономической системе, следуя указаниям людей, которые давным-давно умерли. И так дела обстоят практически везде.
Имущественное неравенство увеличивается, и ныне живущие богачи заявляют права на большие средства из экономики будущего, которые будут направлены на исполнение их воли. Эта практика настолько глубоко угнездилась в обществе, что только в маргинальных юридических и филантропических журналах иногда поднимается вопрос о том, насколько это все вообще справедливо.
Богатые люди продолжают сохранять и увеличивать свое состояние и после смерти — и закон может обеспечивать исполнение воли покойных множеством способов. Например, вы можете поставить своим внукам условие для получения наследства — брак с единоверцем, или оставить деньги школе, только если она будет названа в вашу честь, запретив ей последующие переименования даже для того, чтобы избежать банкротства. Кроме того, завещатель может передать свое нынешнее и будущее состояние защищенному от налогов семейному трасту, где деньги будут вечно расти вне досягаемости кредиторов. Еще одним легальным способом распорядиться своим состоянием является создание благотворительного фонда, который будет распоряжаться средствами мертвеца в указанных им «благих» целях. Они могут быть любыми: от заботы о брошенных морских свинках до сохранения вертолетов Huey.
Такие некоммерческие организации, как больницы, музеи и университеты, зачастую получают немалые суммы денег от своих умерших спонсоров с обязательством использовать их на определенные цели, например, создание кафедры парапсихологии или строительство больничного корпуса, лечиться в котором сможет лишь определенный круг лиц.
Если задуматься, то все это очень странно. Мысли о том, что является благом для мира, должны меняться по мере того, как меняется сам мир. Финансирование исследований по поиску лекарства от рака имеет смысл только в мире, в котором существует рак. Передача больших сумм денег отдаленным потомком оправдана только тогда, когда они не социопаты. Но мы все равно позволяем принимать такие важные решения людям, которые уже не могут знать о том, как устроен наш мир, и которым абсолютно не важно, что сейчас происходит с их деньгами.
На самом деле, мысль о том, что мертвые теряют право распоряжаться нашим будущим, хорошо известна — и во всех других случаях закон защищает интересы живых. Например, он не обязывает мужа или жену выполнять волю умершего супруга не вступать в повторный брак. Даже если ваша жена обещает это на вашем смертном одре, она будет иметь законное право нарушить обет. Компании не обязаны следовать воле своих умерших основателей, даже если у тех были четко выраженные взгляды на будущее своего бизнеса. Посмертные пожелания не играют для нас большой роли, когда мы принимаем решения о том, как поступать в настоящем, и мы определенно не захотим, чтобы воля покойных обрела юридическую силу в этих вопросах.
Однако если речь идет о праве покойного распоряжаться своим личным состоянием, то здесь у общества не возникает особых возражений. Если вы попытаетесь подсчитать объем капитала, управляемого в соответствии с волей мертвецов, то получите колоссальную цифру — скорее всего, речь идет о триллионах долларов. Существующее сегодня имущественное неравноправие вкупе с укоренившейся практикой исполнять волю покойных может привести к тому, что экономика будущего будет обслуживать интересы аристократии прошлого, а не современного общества. Уважение к воле покойных может привести к серьезнейшему межпоколенческому экономическому неравенству.
Ирония судьбы заключается в том, что винить за саботаж общественных интересов живущие могут только себя. Мертвые не будут жаловаться, если мы решим изменить нормы наследственного права, это наши законы, и весь тот ущерб, который общество наносит себе, исполняя волю умерших людей, нельзя поставить в вину покойникам. Нам не нужны вечные трасты для того, чтобы побуждать богачей жертвовать деньги на благотворительные нужды. Сегодня многие филантропы такие, как Билл Гейтс, понимают, что эффект от средств, потраченных на благотворительность при жизни жертвователя намного выше. Именно поэтому и возникла Клятва дарения.
Так почему же мы по-прежнему оставляем за мертвыми вечные права на собственность? Возможно, это происходит из ложно понятого чувства долга, словно речь идет об обещании, данном на смертном одре любимому человеку. Но такие обещания не являются вечными и безусловными, и их выполнение не должно наносить серьезный ущерб общественным интересам. Дело должно обстоять точно так же, как с обещаниями в обычной жизни. Если вы обещаете своему ребенку конфету, но по не зависящим от вас обстоятельствам ситуация сложится так, что для получения этой конфеты вам придется отобрать ее у другого ребенка, вы не будете морально обязаны выполнить свое слово. Обещание не должно освобождать вас от более важных моральных обязательств.
Еще одной причиной является то, что мы преследуем свои корыстные цели, желая, чтобы в будущем люди также соблюдали и наши интересы. Мы боимся, что уйдем из этого мира, не оставив после себя какого-либо наследия. Мы боремся с этим экзистенциальным страхом, закрепляя юридически исполнение воли покойных, чтобы в будущем исполнились наши посмертные пожелания. Однако пришло время признаться в том, что причина проблем кроется в тщеславии и нарциссизме, и сделать то, что пойдет на пользу живущим — то есть дать обществу возможность самому решать, что ему нужно.
Источник: ru.ihodl.com
