: Unsplash
Вам приходилось слышать от финансового консультанта (а может, даже от родителей), что ваши деньги должны расти? Данная идея настолько укоренилась в умах работящих людей по всему миру, что она практически стала неразрывно связанной с самим представлением о труде.
Эти слова повторялись так часто, что теперь они фактически часть трудовой культуры. Получи оплачиваемую должность, установи максимальные взносы по пенсионному плану (возможно, твой работодатель отчисляет 3%!), выбери парочку взаимных фондов с громкими названиями и наблюдай, как твои деньги растут. Большинство следует по этому пути на автопилоте, не задумываясь о смысле и не осознавая риски. Ведь так делают «умные люди». Многие сейчас связывают эту активность со сбережениями, но на самом деле финансиализация превратила участников пенсионных планов в вечных носителей риска, и, как следствие, финансовые инвестиции для многих, если не для большинства, стали второй постоянной работой.
Финансиализация настолько вошла в норму, исказив восприятие, что грань между сбережениями (без риска) и инвестированием (с риском) стёрлась до такой степени, что большинство думает, что это одно и то же. Расхожее мнение, будто финансовый инжиниринг – обязательный путь к счастливой пенсии, лишено здравого смысла.
За последние десятилетия экономики по всему миру, но особенно в развитых странах (в частности, в США) становились всё более финансиализированными. Увеличивающаяся финансиализация стала неизменным спутником идеи о том, что ваши деньги должны расти. Но сама эта идея возникла в массовом сознании лишь тогда, когда все свыклись с тем печальным фактом, что деньги со временем теряют свою стоимость.
Деньги теряют стоимость → Деньги должны расти → Чтобы деньги росли, нужны финансовые продукты → Повторить
Такая потребность в значительной степени существует именно потому, что деньги постепенно обесцениваются. Это отправная точка, и самое печальное то, что центральные банки намеренно создают такую ситуацию. Большинство центральных банков мира стремятся к девальвации своих национальных валют примерно на 2% в год, и для этого они увеличивают денежную массу. Как или почему – не столь важно; главное, что это факт, имеющий свои последствия. Вместо того чтобы просто копить на чёрный день, пенсионные фонды инвестируют, постоянно подвергаясь риску, часто только для того, чтобы поспеть за инфляцией, создаваемой центральными банками.
Центральные банки искусственно создают спрос на такие инвестиции, обесценивая деньги. Чрезмерно финансиализированная экономика – логическое следствие денежной инфляции, что поощряет постоянное принятие рисков и делает сбережения непривлекательными. Система, делающая сбережения непривлекательными и заставляющая людей брать на себя риски, порождает неустойчивость, что непродуктивно и неразумно. Даже простому человеку должно быть очевидно, что за тенденцией к финансиализации и финансовому инжинирингу в целом стоит расстроенная мотивационная структура денежного средства, на которое полагается вся экономическая активность.
На фундаментальном уровне в акционерных обществах, облигационных займах или каких-либо инструментах коллективных инвестиций нет ничего обязательно плохого. Хотя отдельные инвестиционные инструменты могут иметь структурные недостатки, коллективные инвестиции и распределение капитала могут приносить (и часто приносят) доход. Проблема не в разделении рисков или существовании финансовых активов. Фундаментальная проблема в том, насколько экономика стала финансиализированной, и в том, что это всё больше является побочным следствием вполне рациональной реакции на расстроенную и подверженную манипуляции денежную структуру.
Что происходит, когда сотни миллионов участников рынка осознают, что их деньги искусственно, умышленно ежегодно лишаются 2% стоимости? Они либо принимают неизбежное обесценивание, либо пытаются поспевать за инфляцией, беря на себя дополнительные риски. И что это значит? Деньги нужно инвестировать, то есть рисковать их потерять. Поскольку денежное обесценивание не ослабевает, этот цикл продолжается. В сущности, люди рискуют на своей «основной» работе, а затем их учат рисковать теми деньгами, которые им удаётся отложить, только для того, чтобы поспевать за инфляцией. Это напоминает белку в колесе. Беги изо всех сил лишь для того, чтобы оставаться на месте. Возможно, это кажется безумием, но такова нынешняя реальность. И это имеет свои последствия.
Содержание:
Сбережения и риски
Хотя отношение между сбережениями и рисками часто неправильно понимают, тот, кто хочет накопить сбережения, должен идти на риск. Этот риск принимает вид инвестирования времени и энергии в какое-то дело, которое другие ценят (и должны продолжать ценить), чтобы получить оплату (и продолжать её получать). Всё начинается с обучения, стажировки и, наконец, совершенствования ремесла, которое ценят другие.
Это риск: тратить время и энергию в попытке заработать на жизнь и произвести что-то ценное для других, в то же время неявно принимая высокую степень будущей неопределённости. В случае успеха получается полная аудитория студентов, товар на полке, представление мирового уровня, полный день тяжёлого ручного труда или что-либо ещё, что ценят другие. Люди идут на риск в надежде и ожидании, что кто-то компенсирует им потраченное время и созданную стоимость.
Как правило, компенсация принимает вид денег, потому что деньги, как экономический товар, позволяют людям конвертировать собственную стоимость в стоимость, созданную другими. В мире, где деньгами не манипулируют, денежные сбережения можно описать как разность между стоимостью, которую вы произвели для других, и той, которая была создана другими и потреблена вами. Сбережения – это просто отложенные на будущее потребление или инвестиции. Другими словами, это излишек в виде того, что вы произвели, но пока не потребили. Однако сегодняшний мир не такой. Современные деньги содержат ложку дёгтя.
Центральные банки создают всё больше и больше денег, что ведёт к постоянному обесцениванию сбережений. Манипуляции подвергается вся мотивационная структура денег, включая учёт того, кто какую стоимость создал и потребил. За стоимость, созданную сегодня, в будущем гарантировано можно будет купить меньше, так как центральные банки произвольно распределяют новые единицы валюты. Деньги должны сберегать стоимость, а не терять её, и когда центральные банки манипулируют денежной экономикой, все невольно оказываются в положении, когда они берут на себя риски, чтобы компенсировать обесценивающиеся сбережения. Бесконечное обесценивание денежных сбережений заставляет участников экономики идти на нежелательные и неоправданные риски. Вместо того чтобы просто пожинать плоды уже ранее взятых на себя рисков, все вынуждены идти на дополнительные риски.
Заставлять идти на риски практически всех участников экономической системы – это неестественно и несущественно для функционирования экономики. Напротив, это вредит устойчивости системы в целом. Как экономическая функция, принятие рисков само по себе продуктивно, необходимо и неизбежно. Нездорово здесь именно то, что люди вынуждены идти на риски из-за того, что центральные банки создают больше денег, так что те теряют стоимость, независимо от того, осознают ли люди причинно-следственную связь. Принятие рисков продуктивно, когда оно целенаправленно, добровольно и происходит с целью накопить капитал. Хотя грань между продуктивными инвестициями и теми, к которым побуждает денежная инфляция, тонкая, она всё же очевидна. Продуктивные инвестиции происходят естественно, когда участники рынка стремятся улучшить собственную жизнь и жизнь окружающих. Свободный рынок изначально содержит стимулы для принятия рисков. В случае же вмешательства центральных банков нельзя ничего выиграть, но можно много потерять.
Принятие рисков непродуктивно, когда оно происходит скорее в вынужденной ситуации, а не по своей воле. Это должно быть интуитивно понятно, и именно так это выглядит, когда к инвестициям толкает денежное обесценивание. Следует признать, что 100% всех будущих инвестиций (и потребления) происходят из сбережений. Манипуляция денежными стимулами, и особенно создание препятствий для сбережений, просто искажает сроки и условия будущих инвестиций. Это оказывает давление на участников экономики и заставляет их быстрее использовать свои сбережения. Неизбежно возникает игра в «горячую картошку», где никто не хочет держать деньги, потому что они теряют стоимость, тогда как должно быть наоборот. Какие инвестиции могут быть в таком мире? Вместо того чтобы создавать надлежащие стимулы для сбережений, тающий ледяной кубик валюты центрального банка порождает цикл вечного принятия рисков, где большая часть сбережений почти сразу же снова ставится под риск и инвестируется в финансовые активы, либо напрямую индивидами, либо опосредованно депозитными финансовыми институтами. Что ещё хуже, из-за создания путаницы и подмены понятий большинство людей считают инвестиции, в частности в финансовые активы, сбережениями.
Инвестиции (будь то в финансовые активы или во что-либо ещё) определённо не равнозначны сбережениям, и в принятии рисков, к которому побуждают центральные банки, делая сбережения непривлекательными, нет ничего нормального или естественного. Это понятно любому, кто обладает здравым смыслом и реальным опытом. Однако это не меняет того факта, что деньги каждый год теряют стоимость, и знание этого факта диктует поведение – что вполне рационально. Все вынуждены принимать искусственную дилемму. Идея о том, что ваши деньги должны расти, – один из величайших обманов в истории. Это совершенно неверно. Эту ложную дилемму создали центральные банки. Главный трюк центральных банков заключается в том, что они убедили людей, что те должны постоянно рисковать, чтобы сохранить уже созданную (и накопленную) стоимость. Это безумие, и единственное практичное решение – найти лучшую форму денег, упраздняющую негативную асимметрию, присущую системному обесцениванию денег. Именно это представляет собой биткойн: лучшую форму денег, позволяющую всем людям перестать быть белкой в колесе.
Великая финансиализация
Независимо от того, считаете ли вы эту игру нечестной или просто признаёте реальность постоянного денежного обесценивания, экономики по всему миру вынуждены приспосабливаться к условиям, когда деньги теряют свою стоимость. Хотя цель – поощрять инвестиции и подстёгивать рост «совокупного спроса», когда внешние силы манипулируют экономическими стимулами, всегда есть нежеланные последствия. Даже величайший циник, наверное, хотел бы, чтобы печатание денег решило мировые проблемы, но, опять же, только дети верят в сказки. Вместо того чтобы проблемы волшебным образом исчезли благодаря печатанию денег, их решение лишь бесконечно откладывается. Постоянное создание денег изменило структуру экономики.
Возможно, Федеральная резервная система США (ФРС) думала, что, печатая деньги, сможет стимулировать продуктивные инвестиции, но в итоге это привело к неэффективным инвестициям и чрезмерно финансиализированной экономике. Чрезмерная финансиализация – прямое следствие денежного обесценивания и того, как оно сказывается на стоимости кредита. Надо быть слепым, чтобы не видеть неизбежную причинно-следственную связь между созданием денег, теряющих стоимость, непривлекательностью сбережений и быстрой экспансией финансовых активов, в том числе в кредитной системе.
Банковская и инвестиционная индустрии разрослись по той же причине. Это можно сравнить с наркоторговцем, создающим собственный рынок, предоставляя первую дозу бесплатно. Наркоторговцы создают спрос на свой товар, подсаживая на него людей. Именно так выглядят ФРС и финансиализация экономики развитых стран посредством денежной инфляции. Когда создаются новые деньги и они теряют стоимость, возникают рынки для финансовых продуктов, которых в противном случае не было бы. Появились продукты, позволяющие людям выбраться из ямы, созданной ФРС. Возникла потребность идти на риск и пытаться получить доход, чтобы компенсировать потери из-за денежной инфляции.
Интересно почитать: От фиатных денег к криптовалютам
На финансовый сектор приходится всё больший процент экономики, потому что в мире, где деньги постоянно обесцениваются, растёт спрос на финансовые услуги. Акции, корпоративные и государственные облигации, взаимные фонды, акционерные и облигационные индексные фонды (ETF), плечевые ETF, ETF с тройным плечом, дробные акции, ипотечные ценные бумаги, обеспеченные долговые обязательства (CDO), обеспеченные кредитные обязательства (CLO), кредитные дефолтные свопы (CDS), индексы кредитных дефолтных свопов (CDX), синтетические CDS/CDX и т. д. Все эти продукты представляют финансиализацию экономики, и они становятся более актуальными (и востребованными), когда денежная функция расстроена.
Стремление объединять и перераспределять риски вызвано расстроенной мотивационной структурой денег, на которых держится экономика, и искусственной потребностью умножать деньги. Опять же, это не значит, что определённые финансовые продукты или структуры не создают что-то ценное, но проблема в том, что масштабы использования финансовых продуктов и наслоения рисков – это в значительной мере следствие целенаправленно расстроенной мотивационной структуры денег.
Хотя подавляющее большинство участников рынка потеряло бдительность, когда ФРС нормализовала свою цель годовой инфляции на уровне 2%, подумайте о последствиях такой политики через 10 или 20 лет. Совокупная потеря денежных сбережений составит соответственно 20% и 35%. Чего ожидать, если все – всё общество – оказались в положении, когда нужно компенсировать 20-35% своих сбережений только для того, чтобы оставаться на месте?
Общее следствие – массовые непродуктивные инвестиции, которых не было бы, если бы люди не были вынуждены идти на неразумные риски только для того, чтобы компенсировать ожидаемые будущие потери текущих сбережений. На индивидуальном уровне врач, медсестра, инженер, учитель, мясник, продавец, строитель и т. д. превращаются в инвесторов, вкладывающих большую часть своих сбережений в финансовые продукты Уолл-стрит, которые сопряжены с рисками, хоть и кажется, что это не так. Время идёт, а цены на акции и недвижимость только растут, а процентные ставки – падают.
Как и почему – загадка для трейдеров, и это не важно, потому что кажется, что мир просто так работает, и все действуют соответственно. Конечно, всё это плохо кончится, но большинство думает, что инвестиции в финансовые активы – это просто лучший (и необходимый) вид сбережений, и это диктует поведение. «Диверсифицированный портфель» стал синонимом сбережений, поэтому считают, будто он не несёт рисков. Хотя нет ничего более далёкого от истины, люди стоят перед выбором: рисковать посредством инвестиций или держать сбережения в денежном средстве, за которые в будущем точно можно будет купить всё меньше и меньше. С точки зрения сбережений как таковых, и то и другое плохо. Это деморализующая игра, и каждый вынужден либо в неё играть, либо просто наблюдать и всё равно проиграть.
Личные истории: Исповедь несостоявшегося криптомиллионера
Последствия непривлекательности сбережений
Когда все вынуждены жить в мире, где деньги теряют стоимость, это порождает отрицательную обратную связь. Когда исключается сама возможность сбережения денег как выигрышный вариант, все результаты в совокупности становятся намного более негативными. Когда деньги искусственно лишаются стоимости, просто держать их – нерационально. Люди всё же это делают, но это по умолчанию проигрышный расклад. Но то же касается и постоянного принятия рисков как вынужденной замены сбережениям. В сущности, когда нет варианта выиграть, держа деньги, любой расклад становится проигрышным. Не забывайте, что каждый, у кого есть деньги, уже рисковал, чтобы их получить. Положительный стимул сберегать (а не инвестировать) не равнозначен тому, чтобы вознаграждать людей за то, что они не идут на риски; как раз наоборот. Это вознаграждение тем, кто уже брал на себя риск, в виде варианта просто держать деньги без однозначного обещания, что их покупательная способность в будущем упадёт.
На свободном рынке деньги могут вырасти или упасть в стоимости за тот или иной период, но гарантированная потеря деньгами стоимости ведёт к крайне негативному результату, когда у большинства участников экономики нет реальных сбережений. Поскольку деньги теряют стоимость, кажется, что есть лишь одна альтернатива: потратить деньги сегодня, потому что завтра за них можно будет купить меньше. Сама мысль о том, чтобы держать наличные (что раньше называлось сбережениями), в мейнстримных финансовых кругах считается чуть ли не сумасшедшей, так как все знают, что деньги теряют стоимость. Но разве как раз это не сумасшествие? Тогда как деньги должны сберегать стоимость, никто не хочет их держать, потому что основные валюты, используемые сегодня, ведут себя прямо противоположным образом. И вместо того чтобы искать лучшую форму денег, все просто инвестируют!
«Я по-прежнему считаю, что наличные – мусор в сравнении с другими альтернативами, в частности теми, которые сохранят или увеличат свою стоимость в рефляционные периоды». – Рэй Далио (апрель 2020 г.)
Даже самые почтенные инвесторы с Уолл-стрит могут заразиться безумием и вести себя как дураки. Принятие рисков из-за инфляции ничем не лучше покупки лотерейных билетов, только это следствие того, что сбережения делаются непривлекательными. Когда денежные стимулы расстроены, альтернативные издержки становится сложнее измерить и оценить. Из-за расстроенных стимулов сегодня решения находят оправдание. Инвестиционные решения принимаются и финансовые активы часто покупаются просто потому, что ожидается, что доллар потеряет стоимость. Но последствия далеко не ограничиваются сбережениями и инвестициями. Когда деньги не выполняют заложенную в них задачу сбережения стоимости, это сказывается на всех экономических решениях.
Когда деньги постоянно теряют стоимость, все решения о том, тратить или сберегать, включая повседневное потребление, искажаются. Если вернуть более ясную альтернативу расходованию денег (т. е. стимулы для сбережений), оценка рисков неизбежно изменится. Когда деньги будут надлежащим образом выполнять функцию сбережения стоимости, все экономические решения станут более точными. Когда ожидается, что денежное средство сохранит, если не увеличит, свою стоимость, все решения о том, тратить или сберегать, станут более ясными и, в конечном счёте, взвешенными благодаря более согласованной мотивационной структуре.
«Одна из величайших ошибок – оценивать политику и программы по их намерениям, а не по их результатам». – Милтон Фридман
Кейнсианские экономисты боятся такого мира, считая, что, если будет стимул сберегать, не будет инвестиций. Согласно их ошибочной теории, если люди мотивированы «копить» деньги, никто не будет их тратить и не будет инвестиций, считающихся «необходимыми». Если никто не будет тратить деньги и совершать рисковые инвестиции, вырастет безработица! В эту экономическую теорию поистине могут верить лишь те, кто не покидал университетских аудиторий. Хоть кейнсианцам это и кажется нелогичным, в мире, где сбережения поощряются, люди будут идти на риски.
Кроме того, качество инвестиций будет выше, так как от неискажённых ценовых сигналов и более ясного учёта свободным рынком альтернативных издержек денег и потребление, и инвестиции только выиграют. Когда все решения о расходах будут приниматься на фоне ожиданий потенциально большей (а не меньшей) покупательной способности в будущем, инвестиции будут тяготеть к наиболее продуктивным видам деятельности, а повседневное потребление будет более разборчивым.
И наоборот, когда на инвестиционные решения сильно влияет нежелание держать доллары, получаем финансиализацию. Точно так же, когда на потребительские предпочтения влияет ожидание, что деньги потеряют, а не увеличат стоимость, совершаются инвестиции, удовлетворяющие эти искажённые предпочтения. В конечном счёте краткосрочные стимулы перевешивают долгосрочные; ветераны выигрывают у новичков, и экономика стагнирует, что всё больше подпитывает финансиализацию, централизацию и финансовый инжиниринг вместо продуктивных инвестиций. Это причина и следствие; желаемое поведение с нежеланными, но предсказуемыми последствиями.
Когда деньги теряют стоимость, люди будут делать глупости, потому что глупости становятся более рациональными, а то и вовсе поощряются. Те, кто в противном случае держал бы сбережения, берут на себя дополнительные риски, потому что их сбережения теряют стоимость. В таком мире сбережения финансиализируются. И если сбережения непривлекательны, не стоит удивляться, что они мало у кого есть. Это доказывают реальные факты, и, как бы это ни изумляло профессоров экономики, отсутствие сбережений из-за их непривлекательности очень предсказуемо является главным источником характерной хрупкости нынешней финансовой системы.
Парадокс фиксированной денежной массы
Отсутствие сбережений и экономическая неустойчивость, вызванные расстроенными стимулами базовой валюты, – главная проблема, которую решает биткойн. Так как возможность денежного обесценивания исключается, стимулы, которые были расстроены, выравниваются. Будет только 21 млн биткойнов, и одного этого уже достаточно, чтобы запустить процесс, обратный финансиализации. Хотя каждый биткойн делится на 100 млн единиц (8 знаков после запятой), номинальное предложение зафиксировано на отметке 21 млн монет. Биткойн может делиться на ещё меньшие единицы, когда больше людей примет его в качестве денежного стандарта, но никто не может произвольно создать больше биткойнов. Представьте конечное состояние, когда в обращении будет 21 млн монет. Технически не может сберегаться больше 21 млн биткойнов, но следствием является то, что все 100% монет в любой момент кем-то сберегаются. Биткойны (включая их доли) будут передаваться от человека к человеку или от компании к компании, но общее предложение будет статичным (и идеально неэластичным).
В мире, где денежная масса фиксирована, так что в совокупности не может сберегаться больше или меньше, стимулы и склонность сберегать на индивидуальном уровне заметно растут. В этом заключён парадокс: если в общей сложности не может сберегаться больше денег, то на индивидуальном уровне держать сбережения будет больше людей. С одной стороны, это может казаться всего лишь описанием того, что индивиды ценят редкость. Но на самом деле это скорее объяснение того, что стимулы сберегать порождают сберегателей, даже если в совокупности не может сберегаться больше денег. И чтобы кто-то сберегал, кто-то другой должен тратить существующие сбережения. Ведь всё потребление и все инвестиции происходят из сбережений; стимулы сберегать порождают сберегателей, а существование большего количества сберегателей, в свою очередь, увеличивает число людей, имеющих средства на потребление и инвестиции. На индивидуальном уровне, если кто-то ожидает, что денежная единица увеличит свою покупательную способность, он может оправданно отложить потребление или инвестиции на будущее (ключевое слово здесь «отложить»). То есть стимул сберегать порождает сберегателей. Он не исключает потребление или инвестиции, а лишь гарантирует, что, когда ожидается, что будущая покупательная способность будет больше, а не меньше, решение будет более взвешенным. Представьте, что все одновременно будут придерживаться такого мотивационного механизма вместо существующей сегодня его противоположности.
Тогда как кейнсианцы обеспокоены, что растущая в стоимости валюта сделает сбережения более привлекательными, чем потребление и инвестиции, что будет вредить экономике в целом, на практике свободный рынок работает лучше, чем с точки зрения кейнсианской теории. На практике растущая в стоимости валюта будет ежедневно использоваться для потребления и инвестиций как раз потому, что есть стимул сберегать, а не вопреки этому. Высокий спрос на потребление и инвестиции в настоящем диктуется положительным временным предпочтением и наличием явного стимула для сбережений. Все всегда пытаются заработать деньги других, и всем каждый день нужно потреблять товары.
Концепция временного предпочтения подробно описана в книге Сейфедина Аммуса «Краткая история денег». Хотя книга обязательна к прочтению и краткое изложение не передаст всю суть, у людей может быть низкое (будущее перевешивает настоящее) или высокое (настоящее перевешивает будущее) временное предпочтение, но у всех есть положительное временное предпочтение. Как инструмент, деньги всего лишь помогают координировать экономическую активность, чтобы производить товары, которые люди ценят и потребляют в повседневной жизни. Поскольку время по своей природе редкое, а будущее – неопределённо, даже те, кто планирует и сберегает на будущее (низкое временное предпочтение), могут в общей сложности ценить настоящее больше, чем будущее. Доводя до крайности в целях аргумента, если вы заработали деньги и в буквальном смысле не тратите ни копейки (или ни сатоши), то это ничем хорошим не кончится. Так что даже если деньги со временем растут в стоимости, потребление или инвестиции в настоящем в среднем имеют перевес над будущим из-за положительного временного потребления и наличия ежедневных потребительских потребностей, которые нужно удовлетворять, чтобы выжить.
А теперь представьте, что этот принцип одновременно применим ко всем в мире биткойна с фиксированной денежной массой. Более 7 млрд человек и всего 21 млн биткойнов. У каждого одновременно есть стимул сберегать, потому что количество денег конечно, и положительное временное предпочтение, а также ежедневные потребительские потребности. В таком мире за деньги будет ожесточённая конкуренция. Каждый должен будет производить что-то достаточно ценное, чтобы побудить кого-то расстаться с его кровно заработанными деньгами, но он будет мотивирован делать это, потому что затем они поменяются ролями. Именно такие условия обеспечивает биткойн.
Есть стимул сберегать, но существование сбережений обязательно требует производить что-то ценное, востребованное другими. Если сразу у вас не получится, попробуйте снова и снова. Интересы и стимулы тех, у кого есть валюта, и тех, кто предоставляет товары и услуги, идеально согласуются, в частности потому, что они после каждого обмена меняются ролями. Как ни парадоксально, в мире, где технически больше денег сберегаться не может, все будут мотивированы «сберегать больше». Со временем каждый в среднем будет держать всё меньше и меньше валюты в номинальном отношении, но покупательная способность каждой номинальной единицы будет всё больше и больше (а не наоборот). Возможность отложить потребление или инвестирование и получить вознаграждение (или просто не понести наказания) – это краеугольный камень, согласующий все экономические стимулы.
Биткойн и великая дефинансиализация
Главный стимул сберегать биткойны заключается в том, что они представляют непреложное право на бессрочное владение фиксированным процентом всех денег мира. Нет никакого центрального банка, который бы произвольно увеличивал предложение валюты и обесценивал сбережения. Благодаря запрограммированным правилам, которые не может изменить никто из людей, биткойн станет катализатором, который обратит вспять тенденцию к финансиализации. Масштабы финансиализации экономик мира – прямое следствие расстроенных денежных стимулов, а биткойн возвращает надлежащие стимулы, чтобы поощрять сбережения. Выражаясь более прямолинейно: обесценивание денежных сбережений было главной причиной финансиализации. Когда динамика, породившая данное явление, будет исправлена, не должно удивлять, что естественным образом начнётся противоположный процесс.
Если денежное обесценивание провоцировало финансиализацию, то должно быть логично, что возвращение к твёрдому денежному стандарту должно производить обратный эффект. Волна финансиализации уже начала двигаться в противоположную сторону, но этот процесс пока не набрал обороты, так как большинство людей пока не видят неизбежное. На протяжении десятилетий считалось, что нужно инвестировать большую часть своих сбережений, и это не изменится за один день. Но когда мир больше узнает о биткойне, в то время как центральные банки создают триллионы долларов и продолжают существовать аномалии вроде облигаций на $17 трлн с отрицательной доходностью, люди начнут всё больше прозревать.
«Рыночная капитализация индекса глобального долга с отрицательной доходностью Bloomberg Barclays выросла до $17,05 трлн [ноябрь 2020 г.] – самого высокого уровня за всю историю, – превысив $17,04 трлн, достигнутые в августе 2019 г.». – Bloomberg News
Люди всё чаще начнут ставить под вопрос идею об инвестировании пенсионных сбережений в рисковые финансовые активы. Облигации с отрицательной доходностью абсурдны, как и создание центральными банками триллионов долларов в считаные месяцы. Люди по всему миру начинают сомневаться в самой конструкции финансовой системы. Возможно, это устоявшееся представление, но что, если всё не обязательно должно быть так? Что, если всё это время всё происходило неправильно и вместо того, чтобы покупать за сбережения акции и облигации и накапливать финансовые риски, на самом деле нужна была лишь лучшая форма денег?
Если бы каждый, вместо того чтобы идти на бесконечные риски, имел доступ к форме денег, которая не запрограммирована на потерю стоимости, в мир наконец вернулся бы здравый смысл, и следствием стала бы лучшая экономическая стабильность. Проделайте простой мысленный эксперимент. Насколько рационально, что практически каждый инвестирует в крупные публичные компании, облигации или структурированные финансовые продукты? В какой степени это всегда было следствием расстроенных денежных стимулов? В какой мере рискованная игра с пенсиями была реакцией на потребность поспевать за денежной инфляцией и девальвацией доллара? Финансиализация привела к всемирному финансовому кризису. Хотя были и другие причины, из-за искажённых стимулов денежной системы экономика стала сильно финансиализированной. Расстроенные стимулы увеличили масштабы кредитных рисков и привели к массовому отсутствию сбережений, что было главным источником хрупкости и неустойчивости. Лишь у немногих были сбережения на чёрный день, и посреди кризиса ликвидности все начали понимать существенную разницу между денежными и финансовыми активами. Та же динамика разыгрывалась в начале 2020 г., когда кризис ликвидности повторился.
Люди наступают на те же грабли. Всё сводится к несостоятельности денежной системы и моральным рискам, создаваемым финансовой системой, порождённой искажёнными денежными стимулами. Не стоит тешить себя иллюзиями: неустойчивость экономической системы в целом вызвана денежной системой, и чем больше будет разыгрываться подобных эпизодов, тем больше люди будут искать лучший, более надёжный путь. Теперь, когда биткойн всё больше привлекает к себе внимание, появился рыночный механизм, способный дефинансиализировать и исцелить экономическую систему. Когда богатство, хранимое в финансовых активах, будет переводиться в биткойны и когда каждый участник рынка будет вместо рисковых активов всё больше отдавать предпочтение более надёжной форме денег, произойдёт дефинансиализация. Признаками дефинансиализации будут, главным образом, всё большее принятие биткойна, рост стоимости криптовалюты относительно всех других активов и делеверидж финансовой системы в целом. Когда Биткойн станет глобальным денежным стандартом, почти всё потеряет покупательную способность относительно него. Прежде всего биткойн отнимет долю у финансовых активов, заменявших средство сбережения. Вполне логично, чтобы активы, долгое время выступавшие денежными суррогатами, всё больше конвертировались в биткойны. В рамках этого процесса финансовая система сократится в размерах относительно покупательной способности сети Биткойна. Существование биткойна как более твёрдого денежного стандарта не только вызовет отток из финансовых активов, но также скажется на будущем спросе на эти активы. Зачем покупать государственные облигации с почти нулевой доходностью, неликвидные корпоративные облигации или рисковые акции, если можно держать самый редкий актив (и форму денег) в истории?
Всё может начаться с наиболее переоценённых финансовых активов, таких как государственные облигации с отрицательной доходностью, но под раздачу попадёт всё. В процессе оттока цены на активы будут подвергаться понижающему давлению, что приведёт к такому же давлению на долговые инструменты, обеспеченные этими активами. Спрос на кредит сильно упадёт, что приведёт к сокращению (или попытке сокращения) всей кредитной системы. Это, в свою очередь, усилит необходимость в количественном смягчении (увеличении денежной массы), чтобы поддержать кредитные рынки, что ещё больше ускорит отток из финансовых активов в биткойн. Процесс дефинансиализации будет сам себя усиливать и ускорять из-за обратной связи между стоимостью финансовых активов, кредитной системой и количественным смягчением.
Но главное, постепенно, по мере распространения знаний, люди будут всё больше предпочитать простоту биткойна (и его фиксированное предложение 21 млн) сложности финансового инвестирования и структурных финансовых рисков. Финансовые активы сопряжены с операционными и контрагентскими рисками, тогда как биткойн – предъявительский актив с идеально фиксированным предложением, очень хорошо делимый и легко перемещаемый. Функции денег фундаментально отличаются от функций финансовых активов. Финансовый актив представляет право на поток дохода с продуктивного актива, выраженный в определённой форме денег. Держатель финансового актива идёт на риск с целью заработать больше денег в будущем. Если же ты держишь деньги – то ты просто держишь деньги; они ценны благодаря возможности обменять их в будущем на товары и услуги. Короче говоря, за деньги можно купить еду, а за ваши любимые акции или облигации – нет, и это не просто так.
Существует и всегда существовало фундаментальное различие между сбережениями и инвестициями. Сбережения держат в виде денежных активов, а инвестиции – это сбережения, поставленные под риск. Возможно, финансиализация экономической системы размыла эту грань, но биткойн вновь сделает её чёткой, а разницу – очевидной. Деньги с правильной мотивационной структурой перевесят спрос на сложные финансовые активы и долговые инструменты. Средний человек всецело и интуитивно предпочтёт безопасность, предоставляемую денежным средством с фиксированным предложением. Когда люди будут переходить с финансовых активов на биткойн, экономика дефинансиализируется. Соотношение сил естественным образом сместится в пользу простых людей, а не Уолл-стрит.
Банковский сектор больше не будет в эпицентре экономики как рентоориентированная активность, а будет находиться в равных условиях с другими индустриями и более непосредственно соревноваться за капитал. Сегодня денежный капитал в значительной степени заложник банковской системы, но в биткойнизированном мире так не будет. В процессе перехода денежные потоки будут всё меньше зависеть от посредничества банковского сектора. Деньги будут более свободно и непосредственно течь между участниками экономики, реально производящими что-то ценное.
Функции кредитных и фондовых рынков и финансовых посредников никуда не денутся, но они больше не будут преувеличенными. Когда финансиализированная экономика будет потреблять всё меньше и меньше ресурсов, а денежные стимулы лучше согласуются с теми, кто создаёт реальную экономическую стоимость, биткойн фундаментально реструктурирует экономику. Лишение сбережений привлекательности имело социальные последствия, но теперь корабль взял верный курс в светлое будущее. В этом будущем никто больше не будет думать о своих портфелях акций и облигаций, и больше времени будет уделяться базовым вопросам жизни и тому, что действительно важно.
Сбережения в биткойнах (без рисков) и финансовые инвестиции (с рисками) различаются как день и ночь. В сбережениях в форме денег, которая работает на вас, а не против вас, есть какое-то облегчение. Это можно сравнить с избавлением от тяжёлого бремени, о котором вы даже не подозревали. Возможно, это не сразу очевидно, но со временем сбережения в деньгах с правильными стимулами позволят меньше думать и беспокоиться о деньгах и не быть одержимым ими. Представьте мир, где миллиарды людей, использующих общую валюту, могут больше сосредоточиться на создании чего-то ценного для окружающих, вместо того чтобы беспокоиться о заработке и финансовых инвестициях. Никто не знает, как в точности будет выглядеть это будущее, но биткойн дефинансиализирует экономику, и тогда определённо начнётся возрождение.
Вы всегда можете поблагодарить переводчика за проделанную работу: BTC: 3ECjCH5tPoyDCqHGCXfiiiLZQ3tVGzCSxB ETH: 0xf45a9988c71363b717E48645A412D1eDa0342e7E
Источник: bitnovosti.com
