Можно не сомневаться: биткойнеры – революционеры. Либертарианцы действовали неправильно. Они стремились сократить влияние государства, участвуя в демократическом процессе. Это было и остаётся безнадёжной задачей, сизифовым трудом. Голод государства, как у Унголиант из произведений Толкина, неутолим, и самый активный электорат старательно вознаграждает его голосами за дальнейший рост, получая взамен всё больше социальных программ. Одним словом, либертарианцы остаются в дураках. Подобно желеобразному монстру в фильме «Капля», государство растёт, чем бы в него ни бросали. Участие в демократических процессах уполномочивает его и закрепляет регулярный гражданский ритуал как единственный законный способ политической активности.
Биткойнеры отвергают это: они понимают, что единственный выигрышный ход в политике – не участвовать в игре.
Они опрокинули шахматную доску и стали вести себя как победители. Биткойнеры предпочли отбросить правила участия и начали работать над денежной системой, полностью находящейся вне ведения и надзора государства и свободной от ограничений. Они предвидят систему, делающую возможной беспрепятственную коммерцию и свободное банковское дело с доказуемыми резервами (в отличие от маловразумительной неразберихи с социализацией убытков, на которую мы полагаемся), делающую устаревшим контроль над движением капитала, избавляющую сберегателей от санкционированного государством грабежа посредством инфляции и, в конечном счёте, полностью лишающую государство влияния, сократив его денежный инструментарий.
Такое предложение прогнозируемо разъярило зависимую от государства интеллигенцию, академический класс, а также прессу, превратившуюся из «четвёртой силы» и гордого критика в ничтожный рупор истеблишмента. Нисколько не удивительно, что самые истеричные критики Биткойна пользуются немалыми преимуществами благодаря приближённости к вашингтонской бюрократии или её аналогам в других странах. Академики – бенефициары неистового пузыря гарантируемых правительством студенческих займов; действующие и бывшие политики, которым то и дело удаётся превращать свои политические связи в личное богатство (как любопытно!); журналисты, скатившиеся к простой передаче сообщений государства в тщетной попытке оградиться рвом от мятежных медиастартапов и ютуберов, имеющих в тысячу раз большую аудиторию; экономисты, вынужденные продвигать кейнсианские теории ради грантов и должностей.
Таким образом, встретившись с визжащей желчью профессиональных болтунов, биткойнеры быстро превратились из утопических экспериментаторов в диссидентов – когда движение ещё переживало свои ранние дни. Загляните в финансовые рубрики газет: вы встретите лишь издёвки и насмешки (и разве что редкое скупое одобрение). И речь идёт о классе активов, чья рыночная капитализация за десятилетие выросла с нуля до $200 млрд без венчурной поддержки, без первичных публичных предложений, без корпоративной структуры, с неизвестным создателем и с сообществом разработчиков, использующих исключительно открытый код. Американские власти посчитали уместным дать Россу Ульбрихту два пожизненных срока без возможности досрочного освобождения плюс сорок лет за создание свободного рынка с расчётами в биткойнах. Китай запретил формальный обмен биткойнов, а Индия размышляет над тем, чтобы объявить вне закона одно лишь владение ими.
Мы не стоим на пороге войны; война уже идёт. Конечно, речь не идёт о дикой возне былых времён. Она уже давно отошла в прошлое. Давно миновали дни, когда мужчины благородно выстраивались друг напротив друга и перестреливались до тех пор, пока у одной из сторон не закончатся способные стоять в строю. Мы больше не вылезаем из окопов по свистку под трескотню автоматов. Манёвренная война практически устарела. Современные конфликты – это смесь мятежей, терактов, санкций, атак бездушных дронов и операций по подрыву стратегической инфраструктуры в духе Stuxnet. Если методы ведения войны мигрировали в виртуальный мир, то почему бы туда же не мигрировать и восстанию?
И мы действительно говорим о восстании. Криптовалюта, несмотря на усердные протесты некоторых её малодушных сторонников, остаётся откровенно независимой и, в конечном счёте, враждебной к государству. Её невозможно регулировать, захватить или заставить повиноваться. Silk Road не был каким-то отклонением или историческим анекдотом, над которым в ретроспективе можно неловко посмеиваться. Это была глубокая демонстрация высшей цели Биткойна и его полного безразличия к оковам, связывающим финансовую систему. Сегодняшнее государство, в его раздутой и ненасытной форме, не только жаждет вашего физического повиновения, но также требует бесконечного потока метаданных и аналитики. Ваши финансы вам не принадлежат. Они находятся под пристальным вниманием и на каждом шаге требуют одобрения. Если вы хоть немного отклонитесь от курса, вам грозит безвозвратная конфискация ваших сбережений. За бронетранспортёры кто-то должен платить.
Содержание:
Криптовалюта бросает вызов государству
Подобно тому как в XVI веке протестанты засомневались в официальной доктрине индульгенций и авторитете Папы, разношерстая группа технарей и шифропанков усомнилась в необходимости инфляции. Должны ли в свободной экономике центральные банки иметь право произвольно определять цену денег? Действительно ли государство должно иметь полный контроль над нашими сбережениями и расходами? Должны ли сберегатели быть вынуждены доверять тому, что банки (и, в конечном счёте, налогоплательщики) выплатят им их сбережения? Каков на самом деле смысл записи в банковской базе данных?
Подлинные криптовалюты – альтернативные денежные системы – угрожают государству и его приспешникам. Биткойн открыто посягает на государство. Он бросает вызов его самой драгоценной привилегии: способности финансировать себя посредством инфляции и сеньоража.
Криптовалюта – на данный момент главным образом Биткойн – уже начала влиять на политику центральных банков. Я не преувеличиваю, когда подчёркиваю её геополитическое значение. Если объединить свободный рынок денег с возможностями интернета, получится гремучая смесь. Рассмотрим несколько примеров того, как криптовалюта начала влиять на государства.
Прежде всего, как отмечает Джина Питерс (2016), существование ликвидных рынков Биткойна представляет существенную угрозу для государств, полагающихся на контроль над движением капитала, чтобы управлять обменным курсом.
«Биткойн создаёт проблему для Аргентины и подобных стран, упрощая обход контроля над движением капитала. Попытки правительств регулировать глобально доступные рынки биткойна в целом неудачны, и обменные курсы биткойна отражают рынок, а не официальные курсы. Если потоки биткойна станут достаточно велики, во всех странах будут, по умолчанию, неограниченные международные рынки капитала».
Это немаловажно. Немалая доля мирового населения живёт в странах с контролем над движением капитала, включая Бразилию, Россию, Индонезию, Тайвань, Китай и Аргентину. Подтачивается критическая составляющая денежного инструментария государств.
Будучи чрезвычайно ликвидным и торгуемым по всему миру, Биткойн также проливает свет на манипуляцию обменными курсами, как обсуждается в другой статье д-ра Питерс. Торговлю биткойнами можно использовать для получения опосредованной оценки «уличной» цены локальных валют, даже когда власти публикуют фальшивые обменные курсы. Биткойн быстро растёт в своей роли универсального мерила.
Пример: публикация информации об уличной стоимости боливара в Венесуэле незаконна, поскольку режим сильно заинтересован в жёстком контроле информации о своей валюте. Самый популярный в Венесуэле сайт для отслеживания обменных курсов, DollarToday (администрируемый из Майами), использует сделки LocalBitcoins для расчёта уличного курса обмена доллара США на боливар.
Неудивительно, что самые оживлённые p2p-рынки биткойна сосредоточены в государствах с контролем над движением капитала, валютами с высокой инфляцией или ненадёжными правительствами. Анализ Мэтта Альборга, также полагающийся на данные LocalBitcoins, демонстрирует, что больше всего биткойнов на душу населения торгуется в России, Венесуэле, Колумбии, Нигерии, Кении и Перу. Иногда говорят, что валютная конкуренция – это как бег наперегонки с медведем: нужно обогнать лишь самого медленного соперника. Существование Биткойна, вероятно, не угрожает доллару, но определённо угрожает десятку-другому самых инфляционных валют мира.
Как писал Hasu, Биткойн предоставляет стабильную систему прав собственности без необходимости полагаться на государство (и связанных неявных угроз насилия). Это не столь актуально на Западе, где права собственности более-менее соблюдаются, но это вопрос жизни и смерти в других частях света. Таким образом, очень иронично, что самые ярые критики криптовалюты – это часто как раз те люди, у которых никогда не было причин не доверять своим властям в вопросе сбережений. Реакция человека на Биткойн – это своеобразный маркер, показывающий, осознаёт ли человек опасность инфляции и ненадёжности банковской системы. Те, кто громче всех отрицает Биткойн, просто демонстрируют своё невежество и англоцентризм.
Новые открытия Раскина, Салеха и Ермака при анализе валютных кризисов в Турции и Аргентине подтверждают, что криптовалюта наиболее непосредственно применима за пределами развитого мира.
«На первый взгляд, видение Накамото не увенчалось успехом, за исключением того, что была создана новая альтернатива, которую большинство людей предпочитает не использовать. Однако если исследовать развивающиеся страны, история принимает немного другой оборот… В Турции и Аргентине произошли первые валютные кризисы со времени создания Биткойна, и поэтому они предоставляют возможность исследовать влияние альтернативных цифровых валют на нестабильные государственные валюты. Если экстраполировать, то это может показывать, что видение Накамото всё же дало плоды. Хотя негосударственные цифровые валюты не вытеснили доллар, само их существование позволяет проанализировать влияние фискальной и регуляторной политики».
В частности, авторы обнаружили – что неудивительно, – что «граждане выигрывают от существования негосударственных цифровых валют», а именно от нового варианта диверсификации, который «генерирует прирост благосостояния для граждан».
Авторы также обнаружили, что «существование негосударственных цифровых валют дисциплинирует денежную политику, создавая альтернативу локальным фиатным валютам. Такая дисциплина денежной политики снижает инфляцию и увеличивает доходность капиталовложений, что, в свою очередь, способствует росту локальных инвестиций».
Как следует из экономической теории, разрушение монополии (а правительства – это фактически локальные монополисты денежного рынка) путём привнесения конкурентов должно делать рынок более справедливым с точки зрения потребителей. Ранее, не имея альтернатив, граждане были вынуждены сберегать в локальной валюте и терпеть инфляцию. Теперь, имея эффективный запасной вариант, граждане могут предпочесть выйти из локального денежного режима, что нанесёт существенный ущерб центральному банку (продажи локальной валюты увеличивают скорость обращения денег и усугубляют инфляцию). Таким образом, само существование Биткойна прививает денежную дисциплину центральным банкам, которые в противном случае могли бы преследовать разорительный уровень обесценивания валюты.
Не для слабых духом
Из-за чрезвычайно высоких ставок, изобретение новой денежной системы – очень неприятная задача. Для этого требуется иррациональное усердие и непоколебимая приверженность чёткому видению будущего. Учитывая масштабы задачи и её экзистенциальную угрозу для государства, взяться за неё могут лишь самые убеждённые. Великий грех альткойнеров не в том, что они поставили не на ту лошадь, а в том, что они делали это с недостаточной убеждённостью. Они продавали мечту, в которую сами по-настоящему не верили.
Сколько криптовалютных предпринимателей скажут с абсолютной искренностью, что они создавали систему, которая должна просуществовать десятилетия и бросить вызов государству? Сколько из них не боятся риска оказаться в тюрьме за свои убеждения? Думаю, таких очень мало.
Вялый тон верхушки пропитывает всю организационную пирамиду. Отсюда и различие между «сообществами» держателей, призывающих друг друга покупать монеты, когда те падают в цене, и устойчивым сообществом, принимающим волатильность и сохраняющим веру. На первый взгляд, Биткойн и множество его клонов, использующих блокчейн, похожи. Но главная разница в их духе. Дело не в том, что альтернативные блокчейны безнравственны или ориентированы на низшие ценности, но в том, что они совершенно нигилистические. Они гордятся прогрессом и косметическими инновациями, вместо того чтобы строить долговечные негосударственные институты.
Да, многих притягивает к Биткойну мотивация прибыли. Но биткойнерами также движет нечто более глубокое и первичное – возможность построения надёжной параллельной финансовой системы, которая будет функциональной, открытой и независимой от правительств или неподотчётных корпораций. Конечно, такая мотивация движет не только биткойнерами. Но Биткойн определённо больше всего приблизился к разделению денег и государства и вызвал на себя основной удар политических атак. Никакой другой проект не был подвержен такой большой истерике СМИ и не встретился со столькими препятствиями в начале пути.
В случае предполагаемых альтернатив всё обстоит по-другому. Для создателей претенциозных криптовалют успех означает выход. Предпродажа, наценка, слив на розничном рынке. Привлекательность запуска нового блокчейна проста: у денег самый большой объём целевого рынка среди всех существующих продуктов, и выпуск новой валюты с сохранением себе определённой доли обещает несметное богатство. Но богатство не вдохновляет, особенно когда оно получено за счёт потенциальных новообращённых. Сливать свою долю – это не путь к завоеванию догматичной, неувядающей поддержки миллионов добровольцев.
Как говорит Талеб: не говори, что ты думаешь, а покажи свой портфель. Может ли быть лучший наглядный пример, чем тот факт, что компания Block.one, создавшая EOS, претендующий на звание блокчейна 2.0, избавилась от резервов своей валюты и предпочла держать на своём балансе 140 000 BTC?
Единственные значимые вопросы
За десять лет экспериментов, нерационального распределения капитала и высокомерия мы получили ценные уроки о приращении стоимости. Учёные и инженеры ошибочно приняли денежную и политическую революцию за технологическую. Их эксперименты были пропитаны настойчивым прескриптивизмом: «Если мы создадим более эффективную и продуктивную структуру баз данных или алгоритм, устойчивый к атакам Сивиллы, то мы решим задачу и создадим самую лучшую криптовалюту». Поразительно, но такое умонастроение преобладает и сегодня. Но оно безнадёжно ошибочно. В первую очередь, это политические и социальные эксперименты. Важнейшие факторы создания совершенно новой денежной системы – это не детали технической реализации, а предоставление убедительных ответов на вопросы следующего рода:
Биткойн имеет чёткие ответы на все эти вопросы. Его подражатели – нет. Они не только не имеют разумных ответов, но их создатели вообще не осознают важность рассмотрения этих вопросов.
Мы теперь знаем, что утилитарные токены – это химеры. Не нужно было быть гением, чтобы это заметить, но эмпирическая реальность это окончательно доказала. Мир утилитарных токенов аналогичен тому, где транзакции по обмену валют с потерей на курсе требуются не при международных путешествиях, как сегодня, а при путешествии из одного магазина в другой. Утилитарные токены предлагали зловещий регресс, и их неприятие только к лучшему. Создавать стоит только такие криптовалюты, которые стремятся стать деньгами, а это обязательно подразумевает вызов государству.
Однако для того, чтобы встретиться лицом к лицу с государством, нужны десятки или сотни миллионов последователей, верящих в стабильный набор ценностей и готовых вложить в их поддержку капитал. Хитроумные криптографические примитивы и эксперименты с новыми алгоритмами, решающими задачу византийских генералов, неспособны вдохновлять и привлекать сторонников. Должен быть некий базовый набор ценностей, которые ставятся выше всего остального. Большинство денежных плюралистов в отрасли оправдывают свою позицию, обращаясь к избитым клише, такими как «необходимость в инновациях». Это непоследовательно. Если они отрицают существующие варианты, такие как Биткойн, и агитируют за какой-то альтернативный проект, то и они встретятся с возражениями со стороны новых криптовалютных прогрессивистов.
«Зачем останавливаться на блокчейне x? Почему не p, q или r?», — это веский вопрос. В отсутствие общих глубоко укоренившихся ценностей, чётко поддерживаемых выбранным проектом и только им, в защиту альтернативного блокчейна криптовалютных прогрессивистов предъявить нечего, кроме вложенных средств. И тогда прогрессивисты в силу необходимости становятся реакционерами.
Ценности, отличающие Биткойн
Что же это за ценности, которыми так дорожат биткойнеры? Биткойнизм – это зарождающаяся политическая и экономическая философия, сочетающая в себе элементы австрийской экономики, либертарианства, уважения сильных прав собственности, теории общественного договора и философии индивидуальной самодостаточности. Некоторые либертарианцы не приемлют теорию общественного договора, понимая его как принудительный (поскольку никому на самом деле не предлагают подписать политический договор при рождении или достижении совершеннолетия). В случае Биткойна это не так. Никто не присоединяется к нему по умолчанию: он предлагает потенциальным пользователям вполне чёткий контракт. У вас есть право, но не обязанность, участвовать в самой прозрачной, проверяемой, свободной от обесценивания и структурированной денежной системе, известной миру.
В числе других ценностей, которые я считаю критическими для Биткойна, дешёвая валидация (позволяющая участвовать каждому), полная аудируемость (а значит, отсутствие неожиданной инфляции), справедливая эмиссия (любой, независимо от статуса, платит за свои BTC «полную рыночную цену», либо на бирже, либо посредством майнинга), обратная совместимость (предпочитаются софт-форки, а не хард-форки) и, конечно же, открытое множество валидаторов, что предотвращает их сговор и неизбежно следующую из него цензуру. Поставьте вашей любимой альтернативе Биткойну вопрос: какими ценностями мотивирован проект? Если они есть, то вы заметите, что их, как правило, слабо придерживаются; инновации ставятся выше последовательности.
Таким образом, биткойнеры резко контрастируют с оппортунистами, для которых успех означает финансовый выход из их токен-проекта. Для биткойнеров успех – это наступление такого дня, когда никуда выходить будет не нужно. Их явно эсхатологическая философия предвкушает время, когда они смогут участвовать в замкнутой биткойн-экономике, свободной от превратностей старой финансовой системы. Они не мечтают о финансовом выходе, по крайней мере не в смысле авантюры. Вместо этого они стремятся к системе, построенной на денежном стандарте без произвольного обесценивания сбережений, потому что какой бы то ни было денежный произвол полностью отсутствует.
И они серьёзно относятся к сохранению этих фундаментальных качеств. Предварительно заданное расписание предложения не просто должно соблюдаться, но оно настолько фундаментально для протокола и системы прав собственности, что его изменение приведёт к прекращению существования прежней системы. Ограниченное предложение – это не свойство Биткойна; это и есть сам Биткойн. Оно онтологически критично, подобно тому как согласие граждан – неотъемлемая составляющая Конституции любой страны. Конечно, можно свергнуть власть и учредить авторитарное правительство с идентичным названием, но это уже будет нечто другое. Сама сущность, основывающаяся на фундаментальных ценностях, изменится. Идеалы не являются условностью. Это не просто деталь реализации. Ценности – это и есть сама система. Система кодифицирует ценности.
И возможна ли лучшая модель для подражания, чем сам Сатоши? Сатоши – образцовый самоотверженный герой. Он потратил не один год на создание Биткойна с нуля, опубликовал код, короткое время координировал проект, после чего навсегда ушёл. Монеты, которые он намайнил – в силу необходимости, чтобы поддерживать сеть, когда больше никто этого не делал, – остались нетронутыми. Прометеевский поступок – самое удачное описание для этого. Сатоши смело похитил у государства то, чем оно больше всего дорожит, – право беспрепятственно создавать деньги – и дал его людям в максимально чистом виде.
А что же государство? Если угроза настолько серьёзная, почему оно не вмешивается? У биткойнеров есть ответы на любые возражения.
Действительность такова, что запрет не остановит Биткойн, если только вы не верите, что международное сообщество, всё больше устремлённое к хаосу и анархической трясине, объединится для противодействия этой угрозе. Только представьте себе это! Северная Корея, Иран, США, Китай, Россия и Саудовская Аравия скоординируют усилия ради общего дела! И критики Биткойна считают это одним из лучших аргументов против него.
Преследование тщетно
Но допустим, что крупнейшие страны договорятся о запрете Биткойна. Это всего лишь превратит биткойны в товар чёрного рынка. Однако этого недостаточно, чтобы его уничтожить. Возьмём, к примеру, другой повсеместно запрещённый товар, полагающийся на существенное потребление энергии, производимый промышленными и неформальными организациями, преимущественно обращающийся на чёрном рынке и востребованный миллионами. Я, конечно же, имею в виду марихуану. Вероятно, её возможно приобрести у ближайшего дилера – легального или нет – менее чем за полчаса. Считать, что запрет уменьшит популярность Биткойна, – это смешно. Это лишь укрепит буквальный смысл существования Биткойна как защиты от прихотей ненадёжного государства. Государство, настолько очевидно ощущающее угрозу со стороны финансового товара, покажет себя миру как параноидное и контролирующее и обнажит свою истинную паразитическую природу.
Как ни парадоксально, лучшая реакция государства на Биткойн и вдохновлённые им негосударственные деньги – уступить требованиям технологических последователей австрийской школы и реформироваться. Для этого потребуется положить конец обесцениванию валюты, усиливающему неравенство режиму лёгких денег, вмешательству в экономические циклы (лишь усугубляющему их), высокомерным попыткам устанавливать цену денег и использованию финансовых институтов в качестве орудий войны.
В ближайшее время подобные изменения кажутся маловероятными. Сейчас в моде неокейнсианская «современная денежная теория», согласно которой государство может покупать неограниченное количество товаров, продающихся за его валюту, а последствия не имеют значения. В настоящий момент всё более раболепный электорат превозносит политиков, исповедующих социализм, граничащий с полным коллективизмом: Берни Сандерс, Элизабет Уоррен, Александрия Окасио-Кортес, Джереми Корбин и др. Если говорить о развивающихся странах, то в Аргентине контроль возвращает себе киршнеризм, отправивший все финансовые активы в свободное падение к нулю из-за вновь заявляющего о себе коллективизма. В соседнем Чили, обычно более дружелюбном к свободному рынку, сейчас тон задают две нескрываемо коммунистически настроенные законодательницы. В Венесуэле… ну, тут всё ясно. В Великобритании лейбористы придерживаются на удивление конфискационной политики, отстаивая такие нелиберальные меры, как массовое принудительное отчуждение собственности. А мировая столица свободных рынков – Гонконг – в буквальном смысле находится под атакой со стороны кровавого и авторитарного оккупанта.
Очевидно, что свободные рынки и сильные права собственности – краеугольные камни функционирующей капиталистической экономики – по всему миру подвергаются притеснениям. И вряд ли это изменится. Глобальный низший класс, всё более беспомощный, жаждет вмешательства и готов терпеть обнищание, если это означает сокращение неравенства.
А наши денежные институты отбросили всякое подобие рассудительности. Мы наблюдаем увлекательный и в то же время грустный спектакль, где президент США воюет с главой ФРС за цену денег. На кону стоит возможность выжать ещё немного сока из полностью финансиализированной американской экономики накануне очередных выборов. И этого оказалось достаточно, чтобы взять под контроль якобы стоящую вне политики ФРС. Хедж-фонды сейчас тратят миллионы долларов на алгоритмы машинного обучения, предсказывающие процентные ставки по подёргиваниям бровей денежных первосвященников, пока те сами гадают на кофейной гуще. Разумно потраченные деньги, ничего не скажешь.
К вашим услугам: бесперебойная финансовая машина
Отрицательные процентные ставки стали нормой для центральных банков практически всех развитых стран. МВФ открыто спекулирует насчёт применения всё более отрицательных ставок, в том числе посредством принудительного обесценивания физических наличных. Независимо от того, верите ли вы в Богом данное право сберегателей на положительную доходность, они определённо начнут возмущаться, если предложить конфисковать их сбережения. Если произвольные отрицательные ставки допустимы для достижения политических целей, то в какой момент центральные банки сделают паузу и дадут сберегателям передышку? Маловероятно, что что-то ограничит такой подход к денежной политике, где «цель оправдывает средства», если это уже делается беспрепятственно.
Возможно, сберегатели не будут паниковать при ставке -1%, рассуждая, что банк, в конце концов, предоставляет полезную услугу. При -3% они могут начать брюзжать и задаваться вопросом, всё ли правильно делают денежные власти. При -5% они будут вкладываться в золото и начнут интересоваться Биткойном.
Поскольку многие не понимают достоинств системы, давайте подытожим первое десятилетие Биткойна:
И не имеет значения, отвергаете ли вы Биткойн. Биткойн будет к вашим услугам, когда он вам понадобится. Возможно, он не нужен вам сейчас; возможно, он никогда не будет вам нужен. Но, когда мир станет ещё более деспотичным, авторитарным и хаотичным, в один прекрасный день вы сможете утешиться, узнав, что система защиты богатства с лучшей гарантией в мировой истории терпеливо ждёт вас.
А до тех пор она просто будет продолжать работать…
Источник: bitnovosti.com