AP Photo/Amr Nabil
Профессор финансов в Университете Стоуни-Брук и колумнист BloombergView Ноа Смит рассказал о том, почему слово «предложение» заработало дурную репутацию.
За последние несколько десятилетий слово «предложение» стало ассоциироваться с политикой, направленной против усиления экономической роли государства и в пользу рыночных сил. Это заработало ему дурную репутацию среди все большего числа интеллектуалов, активистов и законодателей, озабоченных растущим неравенством и другими экономическими проблемами, — апологеты невмешательства в работу рынка обычно их игнорируют. Как же это случилось?
Отчасти дело здесь в господствующей экономической теории. В экономике конкурентных рынков предложение — это просто количество товара (автомобилей, массажа, консалтинговых услуг), которое предприятия готовы продать по данной цене.
Правда, если у компании есть власть диктовать цены, а не просто на них реагировать, эта концепция не очень работает, поэтому, когда люди говорят о предложении, они подразумевают несуществующую абсолютную конкурентоспособность рынка, закрывая глаза на концентрацию промышленности и монополизацию.
Впрочем, я сомневаюсь, что именно в здесь кроется источник дурной славы понятия «предложение» — важнее история 1970-х и 1980-х.
До 1970-х идея кейнсианской стабилизации в среде политиков и их экономических советников была очень популярна и состояла в использовании фискальной и монетарной политики для управления совокупным спросом, то есть готовностью потребителей тратить, а не копить свои деньги. Впрочем, в 70-х этот подход зашел в тупик — казалось, количественное смягчение просто порождало инфляцию, не выводя экономику из спада.
Позже маятник отказа от кейнсианской политики качнулся обратно, но в 70-х и 80-х люди искали альтернативу, и консервативные интеллектуалы дали им лишь один вариант: «экономика предложения».
В терминах экономического моделирования «предложение» — это ссылка на идею, что общий объем товаров и услуг, производимых экономикой и называемый совокупным предложением, является постоянным и не зависит от инфляции.
Если бы это было так, то означало бы, что попытки повысить совокупный спрос — с помощью ли фискального стимулирования или сокращения процентных ставок — не могут привести ни к чему, кроме повышения инфляции. На самом деле все не так, но во время стагфляции 1970-х это была популярная точка зрения.
Вместо того чтобы пытаться управлять спросом, сторонники предложения советовали политикам сосредоточиться на росте общей суммы благ, которые может произвести экономика.
Правда, дальше они делали смелое предположение, что государственное вмешательство в экономику — налоги, госрасходы и регулирование — может только снижать экономическую эффективность рынка. Таким образом, их рекомендации по повышению производственного потенциала сводились к сокращению налогов и дерегулированию.
Сторонники предложения связали это слово с крайне прорыночной позицией, полностью забыв о его первоначальном значении. Даже простая экономическая теория предлагает ряд ситуаций, когда государственное вмешательство в экономику может повысить совокупное предложение, а не снизить его — это создание общественного блага, например, научных исследований или объектов инфраструктуры, борьба с загрязнением окружающей среды или с отрицательным отбором.
Во всех этих областях государственные расходы и регулирование могут не помешать, а помочь рынку. Тем не менее сторонники предложения игнорировали эти обстоятельства.
Отвечая на доводы, что снижение налогов приведет к увеличению дефицита бюджета, крайние сторонники предложения даже говорили, что сокращение налогов увеличивает доходы казны. В некоторых случаях это может быть правдой (например, 100-процентный налог, толкая всю экономическую активность в тень, приведет к падению доходов до нуля), но большинство экономистов согласны с тем, что при обычных ставках снижение налогов не окупается.
Жаль, что слово «предложение» стало ассоциироваться с подобными утверждениями. Сокращение налогов иногда может помочь экономике, но в последние десятилетия единственным следствием таких мер было увеличение дефицита, а не роста.
Между тем, правительство действительно может увеличить предложение, например, увеличив расходы на научные исследования или вложив средства в ремонт обветшавшей инфраструктуры — по оценкам Международного института McKinsey, для достижения прогнозируемых темпов роста странам мира придется в течение ближайших 18 лет вложить в инфраструктуру 3,7 трлн долларов.
Кроме того, велика вероятность, что меры по борьбе с рецессией одновременно работают на рост как спроса, так и предложения — если во время спада происходят увольнения, то рабочие навыки и отношения людей, а также их трудовая этика, исчезают, что делает экономику менее продуктивной в долгосрочной перспективе.
Также рецессия снижает частные инвестиции в новые технологии, что также снижает предложение. Таким образом, фискальные и монетарные меры, смягчающие удар рецессии, становятся политикой стимулирования предложения.
Реальная политика стимулирования предложения, если оставить в стороне дурацкую идею сокращения налогов, это часто неплохо. Даже когда речь идет о дерегулировании, главная идея — сделать города более доступными для жизни, а это подходит и левым.
Таким образом, пришло время очистить дурную репутацию понятия «стимулирование предложения» — рост общего экономического пирога не обязательно ведет к обогащению и без того богатых слоев; гораздо чаще он требует наращивания инвестиций.
Источник: ru.ihodl.com